Наши соцсети и почта для связи:
Создаем save space виртуальное пространство, где можно найти всё: от театральных рецензий до обзоров на выставки современного искусства
Спектакли, раскрывающие души артистов
Первый московский фестиваль автофикшна в Театр.doc
«Я-ТЕАТР» на площадке Театр. doc — это фестиваль спектаклей-рассказов из жизни актеров и актрис, где нет фальши, а только искренность.
На «Я не Йоко Оно», «ЛайкаРоллингСтоуне», «Хоре идентичностей» зритель не был зрителем как таковым — он был слушателем истории человека, который захотел поведать миру свои секреты. Каждый спектакль был разным по форме, но один по жанру. Их вместе связывает автофикшн.
Мы побывали на трех спектаклях и этой статьей приоткрываем дверь в удивительный мир автофикшн-театра, который случился на московской сцене.
На «Я не Йоко Оно», «ЛайкаРоллингСтоуне», «Хоре идентичностей» зритель не был зрителем как таковым — он был слушателем истории человека, который захотел поведать миру свои секреты. Каждый спектакль был разным по форме, но один по жанру. Их вместе связывает автофикшн.
Мы побывали на трех спектаклях и этой статьей приоткрываем дверь в удивительный мир автофикшн-театра, который случился на московской сцене.
«Я не Йоко Оно»
Где смеяться
Режиссер: Наргиса Абдуллаева, Леонид Прокофьев
Премьера «Я не Йоко Оно» Наргисы Абдуллаевой открывала фестиваль «Я-ТЕАТР». До этого спектакля актриса не выступала три года, было затишье перед бурей. И это молчание пошло на пользу, в первую очередь самой Наргисе.
Чтобы погрузиться в историю, был выбран метод стендапа, при котором артист-комедиант взаимодействует с аудиторией посредством шуток. Каждый зритель мог выразить свое мнение с помощью громкого смеха по тому или иному поводу, поучаствовать в миниатюре, стать участником самого спектакля, прикоснуться к актрисе (конечно, в пределах разумного).
Чтобы погрузиться в историю, был выбран метод стендапа, при котором артист-комедиант взаимодействует с аудиторией посредством шуток. Каждый зритель мог выразить свое мнение с помощью громкого смеха по тому или иному поводу, поучаствовать в миниатюре, стать участником самого спектакля, прикоснуться к актрисе (конечно, в пределах разумного).
История, рассказанная актрисой, может для кого-то показаться простой, обычной, а для кого-то наоборот, так как это жизнь. Не жизнь Наргисы, а именно само существование человека: каждый мог столкнуться или сталкивался с несправедливостью, токсичными отношениями, замечаниями от незнакомых людей, которым вы не мешаете. Но все-таки нужно прожить эти моменты со смехом, ведь если серьезно все воспринимать, то можно и с ума сойти. Именно поэтому стендап-комедия как нельзя кстати вплетается в монолог артистки.
«Стендап-комик выходит один, показывает себя, как нудист»
Представьте, что сцена — это квартира, а спектакль — разговор о наболевшем. Справа холодильник с записками на магнитах, на которых написаны тезисы-подсказки, будто воспоминания (у многих на холодильниках висят фотографии, заметки, магнитики из разных городов). Рядом вода, стаканы, словно ящик для посуды, чуть дальше шкаф, в котором лежат вещи, ждущие момент, чтобы их взяли и показали гостю. Эти детали наполняют спектакль душой и домашней атмосферой.
Вопросы, поднимающиеся за «столом» спектакля-тихого вечера — это возраст и несоответствие мечт с действительностью. Наргиса сетует на окружающих, на то, как они акцентируют внимание на ее внешности, мировоззрении, но никак не помогают, только критикуют: молодой человек требует мыслить как миллионер, подружка, питающаяся светом, тоже советует нереальное, чтобы стать лучше, коуч говорит не думать о деньгах. А как это осуществить, если «чтобы пойти в туалет, нужно помыть туалет»?
С возрастом уходят некоторые комплексы, «до Матильды» становятся стандарты, но воспоминания остаются. В том самом шкафу на кухне прячется маленький скелет. В спектакле каждый предмет на сцене играет свою роль, иногда и несколько ролей.
Одним из таких предметов является обычная желтая скакалка. Она одновременно и аллегория на сексуальные игры, и маркер, и трос, и микрофон, и резинка. Скакалка — это не просто предмет, это мысли, которые посещают многих перед сном, те навязчивые мысли, уничтожающие изнутри.
С возрастом уходят некоторые комплексы, «до Матильды» становятся стандарты, но воспоминания остаются. В том самом шкафу на кухне прячется маленький скелет. В спектакле каждый предмет на сцене играет свою роль, иногда и несколько ролей.
Одним из таких предметов является обычная желтая скакалка. Она одновременно и аллегория на сексуальные игры, и маркер, и трос, и микрофон, и резинка. Скакалка — это не просто предмет, это мысли, которые посещают многих перед сном, те навязчивые мысли, уничтожающие изнутри.
Весь спектакль состоит из таких маленьких историй, связанных между собой нитью непонимания личности. Актриса изливает душу, это крайняя точка терпения перед неизбежным. Вся ее жизнь на сцене, она для каждого открыта.
«Мне даже в свой день рождения что-то нельзя, даже пельмешек поесть»
Игра Наргисы Абдуллаевой заставляет зрителя прожить вместе те ужасные моменты из детства, переезд в Саки, абьюзивные отношения с молодым человеком, но, в отличие от человека из зала, актриса это прожила по-настоящему, это ее жизнь, ее рассказы, поэтому такой непринужденный монолог может выбить неподготовленного человека из колеи. Вы не сможете думать дальше, что только у вас есть серьезные проблемы, о которых молчите, прячете в шкафу вместе с шоколадками и скакалками.
Вы не одни.
И вот гость уходит домой… «Мне 43, разбиты все мечты…»
Вы не одни.
И вот гость уходит домой… «Мне 43, разбиты все мечты…»
«ЛайкаРоллингСтоун»
Автобус «тройка», Толик и Боуи с рыбой
Режиссер: Александр Савчук
Спектакль «ЛайкаРоллингСтоун» — это не просто про воспоминания. Это спектакль про связь искусства с периодами жизни. Вы помните, какие впечатления были от первого просмотра любимого фильма? А прослушивания песни, благодаря которой начал формироваться музыкальный вкус? Или, может, когда произошла судьбоносная встреча на улице, около ларька с журналами?
Александр Савчук, режиссер и исполнитель спектакля, помнит. И не только помнит, но и делится с нами этими воспоминаниями.
Александр Савчук, режиссер и исполнитель спектакля, помнит. И не только помнит, но и делится с нами этими воспоминаниями.
«Самые лучшие места на подушках, у ковра»
Сцена — ковер на полу, декорации — торшер с тусклым светом и черный проигрыватель пластинок, а лирический герой одет в кожаную куртку, как Константин Кинчев из группы «Алиса». Все составляющие спектакля настраивают зрителя на рассказ о детстве и юности. Но если первый спектакль фестиваля «Я не Йоко Оно» повествует о травмах на кухне, то второй перемещает зрителей в гостиную, где на полу, а может, и на стене находится красный советский ковер, по узорам которого все водили пальцем.
С самого начала зрители окунаются в историю государства Российского, но не как в школе. Никто не рассказывает про сухие факты и отвлеченные понятия, совсем нет. Ликбез происходит через музыку, произведения, писателей и поэтов, через советские явления, такие как распределение товаров по годовому плану на каждый город, ценообразование, религиозные метания, ларьки.
Каждое воспоминание связывается с музыкальным произведением или группой, ведь музыка — неотъемлемая часть существования человека, сейчас так точно (вы не увидите никакого молодого человека без наушников в кармане). Для героя, рассказывающего о своем детстве, было важно, чтобы каждый погрузился в историю, но не с помощью громких звуков, на которые невольно обращаешь внимание, или быстрой сменой «кадров», а с помощью перебирания конвертов и тихого голоса повествователя. Такая атмосфера возвращает зрителей в знакомую обстановку, в безопасное место. Добавляли антуража проезжающие мимо трамваи. Их шум иногда заглушал пластинки и голос, но открывал новую дверь восприятия: стиралась граница между сценарием и жизнью.
Каждое воспоминание связывается с музыкальным произведением или группой, ведь музыка — неотъемлемая часть существования человека, сейчас так точно (вы не увидите никакого молодого человека без наушников в кармане). Для героя, рассказывающего о своем детстве, было важно, чтобы каждый погрузился в историю, но не с помощью громких звуков, на которые невольно обращаешь внимание, или быстрой сменой «кадров», а с помощью перебирания конвертов и тихого голоса повествователя. Такая атмосфера возвращает зрителей в знакомую обстановку, в безопасное место. Добавляли антуража проезжающие мимо трамваи. Их шум иногда заглушал пластинки и голос, но открывал новую дверь восприятия: стиралась граница между сценарием и жизнью.
«Еду со Стиви Уандерсом в автобусе “тройка”»
Актер говорил на понятном и простом языке, как будто это был не заученный текст, а обычный разговор по душам, где каждый может понять, о чем речь, объяснял сложное, как своему ребенку, которому хочет рассказать о своем детстве, времени, когда жил и радовался мелочам в виде цепочки с пробки от слива или жвачки за пять рублей. Сейчас, во время рассказа, эти воспоминания для артиста смешные, иногда нелепые, но когда проживал их — это было важное, сакральное.
На этом спектакле появляется отчетливое ощущение, что автофикшн не может быть одинаковым от выступления к выступлению: как жизнь самого артиста, спектакль взрослеет, растет, мужает, к нему добавляются новые ветви истории.
«Хор идентичностей»
Кто я/мы?
Режиссер: Карина Бесолти
Предпоследний спектакль «Хор идентичностей» фестиваля автофикшна является монологом девушки о наболевшем.
Весь спектакль состоит из настоящих историй, которые происходили не только с актрисой Зарой Демидовой, но и с девушками из ее окружения, поэтому его можно назвать женским криком о несправедливости. Цикл монологов про работу, учебу, любовь и семью оказывается близким зрительницам по духу.
«Я обожаю рилсы с черными женщинами. Меня в России тоже называют черной женщиной»
Начало спектакля, как и у «ЛайкиРоллингСтоун», начинается до основного действия. Пока зрители сидят в фойе, разговаривают о своем, за занавесом слышится монолог режиссера про то, что детище в виде «Хора идентичностей» ставится на фестивале в Москве. Это не репетиция, не прогон, а часть представления в виде зацикленной пластинки, это мысль, не дающая покоя, но в хорошем смысле. Кто думал, что маленький проект станет участником первого московского фестиваля автофикшна? В этот момент нет никакого движения на сцене, а только звук.
Само действие тоже не наполнено какими-либо активными телодвижениями, хореографией, песнями про женскую долю — оно действует на восприятие по-другому, с помощью правды из уст лирической героини. Она стоит у стенки, как на расстрел, практически не двигается во время речи, будто ее сковал страх от неизвестного, а может, от ужасного осознавания прошлого, понимания, что все было настолько плохо.
Само действие тоже не наполнено какими-либо активными телодвижениями, хореографией, песнями про женскую долю — оно действует на восприятие по-другому, с помощью правды из уст лирической героини. Она стоит у стенки, как на расстрел, практически не двигается во время речи, будто ее сковал страх от неизвестного, а может, от ужасного осознавания прошлого, понимания, что все было настолько плохо.
Сюжет спектакля раскрывается через некоторое количество историй, расположенных не в хронологическом порядке, но это не мешает зрителю понять основной замысел.
Истории связаны между собой женским компонентом. Здесь есть радиоведущая с «утренним лицом», которая возмущается, почему она должна быть веселее, потому что так сказали. И девочка, играющая неподходящую роль в спектакле, поставленном специально для борьбы с расизмом. А еще история о маме, у которой сын спрашивает про политику. Все они позволяют глубже раскрыть проблему женщин в обществе.
Каждая новая маска актрисы видна сразу же. Под каждую ситуацию из жизни выбирается новая манера говорения, тембр голоса, поза. Следует обратить особое внимание именно на работу с голосом, ведь каждая девочка или же девушка внутри актрисы становится частью многоголосия хора, каждая социальная роль подстраивается под определенную ноту в аккорде жизни. Все ноты имеют минорное звучание, даже если кажется, что какая-то из них звучит легко и задорно.
Каждая новая маска актрисы видна сразу же. Под каждую ситуацию из жизни выбирается новая манера говорения, тембр голоса, поза. Следует обратить особое внимание именно на работу с голосом, ведь каждая девочка или же девушка внутри актрисы становится частью многоголосия хора, каждая социальная роль подстраивается под определенную ноту в аккорде жизни. Все ноты имеют минорное звучание, даже если кажется, что какая-то из них звучит легко и задорно.
Хоть каждая история не связана конкретно с предыдущей, но у них есть особый мостик — видео на всю стену с домашней рутиной. Мойка окон, полов, головы, детской обуви, стирка.
Все видео сопровождаются музыкой, специально написанной для спектакля Фати Бесолти. Все композиции различаются между собой, прямо как и маски героини, но в них также преобладает минорный лад, повторение одного и того же, но в то же время и непохожесть, внезапность звучания. Музыка — это зашифрованные под белый шум маски, крутящиеся по кругу в голове.
Все видео сопровождаются музыкой, специально написанной для спектакля Фати Бесолти. Все композиции различаются между собой, прямо как и маски героини, но в них также преобладает минорный лад, повторение одного и того же, но в то же время и непохожесть, внезапность звучания. Музыка — это зашифрованные под белый шум маски, крутящиеся по кругу в голове.
Под этот замечательный аккомпанемент повторяется по три раза и каждое действие: три раза протирают окно, моют пол, проворачивается барабан стиральной машины. Это не только духовное число для разных культур, но и постоянный повтор одного и того же действия — домашняя скука, уготованная женщинам. А водный компонент отсылает к «корням всего» по Эмпедоклу, где вода стала женской стихией, обозначающей переменчивость и текучесть. Но меняется только время, а не отношение к женщинам.
«Мой папа, как и все менты, много пил. И, как сейчас говорят, создавал плохую среду»
Во время спектакля зритель проживает эти скучные минуты уборки, слушает истории, вспоминает похожее у себя, вживается в роль говорящей, примеряет ее маски.
Зритель становится новым участником хора идентичностей.
Зритель становится новым участником хора идентичностей.
Текст: Олес Морова
Фото: Пресс-служба Театр.doc, Lusores